– Ах, мистер Хэрриот! У нас вчера угнали машину! – радостно сообщила миссис Ридж, одаряя меня сияющей улыбкой.
Я замер перед открытой дверью ее дома.
– Миссис Ридж, я глубоко вам сочувствую. Каким образом…
– Да-да-да! Мне не терпится вам рассказать! – голос у нее дрожал от счастливого возбуждения. – Видимо, вчера ночью сюда заглянули какие-то бродяги, а я, дурочка, постоянно забываю запирать дверцы!
– Вот, значит, что… Как обидно!
– Да входите же! – Она засмеялась. – Простите, что я держу вас на пороге. Но я никак не могу опомниться.
Я прошел мимо нее в гостиную.
– Вполне естественно. Такой шок…
– Шок? Вы не так меня поняли. Это ведь просто чудо!
– А?
– Ну конечно! – Сжав руки, она возвела глаза к потолку. – Знаете, что произошло?
– Да, – ответил я. – Вы мне только что сказали.
– Ничего подобного. Я еще и не начинала.
– Не начинали?
– Да нет же! Но, пожалуйста, садитесь. Ведь это и вас касается.
Прежде чем перейти к сути, я должен вернуться немного назад. За десять дней до этого разговора миссис Ридж вся в слезах взбежала на крыльцо Скелдейл-Хауса.
– С моим песиком беда, – еле выговорила она.
– Где он? – Я поглядел ей через плечо.
– В машине. Я подумала, что лучше его лишний раз не трогать.
Я спустился к машине и открыл дверцу. Джошуа, ее кэрн-терьер, неподвижно лежал на одеяле, разостланном на заднем сиденье.
– Что случилось?
Она прижала ладонь к глазам.
– Такой ужас! Вы знаете, он часто играет на поле прямо против нашего дома. Ну и полчаса назад он погнался за кроликом и попал под колесо трактора.
Я перевел взгляд с ее лица на неподвижного песика, потом снова посмотрел на нее.
– Колесо его переехало?
Она кивнула, а по ее щекам вновь заструились слезы. Я положил руку ей на плечо.
– Миссис Ридж, это очень важно! Вы уверены, что колесо его придавило?
– Да, я… я абсолютно уверена. Я ведь все видела! И когда побежала поднять его, никак не думала, что он жив. – Она судорожно вздохнула. – Наверное, после такого ему не выжить?
Я промолчал, чтобы еще больше ее не расстроить, но у небольшой собаки, придавленной такой тяжестью, не было никаких шансов. Не говоря уж о раздробленных костях, внутренние повреждения не могли не быть огромными. И это застывшее песочно-рыжеватое тельце… Сколько раз я наблюдал, как Джошуа носился по полям и лугам!
– Ну-ка, посмотрим, как он, – сказал я, забрался в машину и пристроился на сиденье рядом с ним. Как мог бережнее, я начал ощупывать ноги, каждую секунду ожидая услышать, как трутся друг о друга концы сломанных костей. Я медленно подсунул под него ладонь, чтобы обеспечить ему опору. Но Джошуа сколько-нибудь прореагировал, только когда я добрался до таза. Особенно же обнадеживал розовый цвет слизистой пасти и глаз.
Я обернулся к миссис Ридж, чтобы ее ободрить.
– Как ни поразительно, но он каким-то чудом избежал внутренних кровоизлияний, и все кости ног целы. Правда, таз поврежден, но это не очень опасно.
Она провела пальцами по мокрым щекам и ошеломленно посмотрела на меня.
– Вы меня не утешаете? У него действительно есть шанс?
– Я не хотел бы внушать вам радужные надежды, но никаких симптомов тяжелых повреждений я не нахожу.
– Но как это может быть?
Я пожал плечами.
– Невероятно, я согласен, и объяснение может быть только одно: вспаханная земля оказалась такой мягкой, что колесо вдавило его в нее, не размозжив. В любом случае надо сделать рентгеновские снимки.
В те времена у нас, как и у большинства ветеринаров, работавших с крупными животными, своего рентгеновского аппарата не было, но в местной больнице нам всегда шли навстречу. Я отвез Джошуа туда, и рентген подтвердил мои заключения: перелом таза, но больше ничего.
– От меня тут мало что зависит, – сказал я его хозяйке. – Такие повреждения обычно заживают сами собой. Вероятно, некоторое время ему будет трудно вставать на задние лапы, и несколько недель он будет вихлять задом, но покой должен его полностью вылечить.
– Замечательно. – Она посмотрела, как я уложил песика обратно на одеяло. – Значит, надо просто набраться терпения и ждать?
– Так я, во всяком случае, надеюсь.
Когда я увидел Джошуа через два дня, мои опасения, что он все-таки получил какое-то внутреннее повреждение, окончательно рассеялись. Все слизистые были здорового темно-розового цвета, и все органы функционировали нормально.
Однако миссис Ридж по-прежнему тревожилась.
– Он такой грустный! – сказала она. – Ну просто безжизненный.
– Видите ли, после подобной передряги он же весь в синяках и ссадинах. Не говоря уж о шоке. Вам надо просто подождать.
Пока я говорил, песик приподнялся, сделал, пошатываясь, несколько шажков и опять вытянулся на ковре. Он не проявил ни малейшего интереса ни ко мне, ни к тому, что его окружало.
Перед уходом я снабдил его хозяйку салициловыми таблетками.
– Они облегчат его состояние, – сказал я. – Если улучшение не наступит, позвоните.
И она позвонила – на вторые сутки.
– Вы не приехали бы посмотреть Джошуа еще раз? – сказала она. – Он меня очень тревожит.
Песик был все таким же. Он уныло лежал на коврике перед камином и, положив голову на лапы, глядел на огонь.
– Ну-ну, Джошуа! – сказал я. – Тебе должно было стать лучше.
Я нагнулся и провел пальцами по жесткой шерсти, но на это, как и на мои слова, он не обратил ни малейшего внимания. Точно меня вообще не было в комнате. Миссис Ридж сказала огорченно:
– Он все время такой. А вы ведь помните, каким он был!
– Да, на него никакого угомона не было! – И мне вспомнилось, как он оживленно прыгал вокруг меня и не спускал глаз с моего лица. – Очень странно.
еще одно, – продолжала она. – Он ни разу даже не залаял. И это меня особенно пугает: он же всегда был таким отличным сторожем. Он лаял, когда приносили первую утреннюю почту, он облаивал молочника, мусорщика – ну всех! Нет, он по пустякам не тявкал, однако всегда давал нам знать о появлении посторонних.
– Да… – Я помнил и это: бодрый лай за дверью, когда я нажимал звонок
– А теперь он молчит и молчит. Просто страшно становится. Кто-то приходит, уходит, а он даже глаз не поднимет! – Она грустно покачала головой. – Хоть бы залаял! Один только разочек! Это ведь означало бы, что он выздоравливает?
– Да, пожалуй, – ответил я.
– А вы не думаете, что все-таки у него что-то не в порядке?
Я взвесил все.
– Нет. Я убежден, что физических травм у него никаких нет. Но он был страшно напуган и замкнулся в себе. Со временем это пройдет.
Уходя, я не мог освободиться от ощущения, что успокаиваю не столько миссис Ридж, сколько себя. А она продолжала мне звонить, тревожась все больше, и моя уверенность пошла на убыль.
Через неделю она снова попросила, чтобы я приехал. Джошуа был все такой же: вялый, хвост поджат, глаза тоскливые. И он по-прежнему молчал.
Его хозяйка была очень расстроена.
– Мистер Хэрриот, – сказала она. – Что нам делать? Я совсем не сплю – все время думаю о нем.
Я достал стетоскоп с термометром и снова осмотрел песика. Потом ощупал всего от головы до хвоста. Кончив, я уселся на коврик и посмотрел на миссис Ридж снизу вверх.
– Ничего! Вам надо просто подождать еще.
– Но вы это уже говорили, а я чувствую, что долго не выдержу.
– Он так и не залаял? Она покачала головой.
– Нет. А я так этого жду! Он немножко ест, немножко ходит, но молчит. Я знаю, я бы сразу успокоилась, если бы он залаял хотя бы один раз. А так мне все время кажется, что он вот-вот умрет…
Я надеялся, что мой следующий визит окажется более удачным, но, хотя радостное настроение миссис Ридж меня заметно успокоило, я недоумевал.
Опустившись в удобное кресло, я сказал:
– Остается только уповать, что ваша машина разыщется, – начал я.
Она небрежно махнула рукой.
– Да, конечно.
– Но… вас ведь это должно было очень расстроить…
– Расстроить? Да что вы! Я просто счастлива!
– Счастливы? Из-за того, что лишились машины?..
– Причем тут это? Из-за Джошуа!
– Джошуа?
– Да! – Она опустилась в кресло напротив меня и наклонилась вперед. – Вы знаете, что он сделал, когда они угоняли машину?
– Так что?
– Он залаял, мистер Хэрриот! Джошуа залаял!
Думается, этот случай я описал просто потому, что ни до, ни после не встречал никого, кто бы радовался, что у него угнали машину.Но, собственно, мне не следовало бы удивляться. Я много раз замечал, как выздоровление четвероногого друга отвлекает людей от их тревог. И все знают, что первый лай – это симптом того, что худшее позади и собака скоро поправится. А что такое угнанная машина в сравнении с этим!

НАЗАД
НА ГЛАВНУЮ